Main Page English Version  
Previous Up Next

Дж.Г.Симпсон: "Принципы таксономии животных" - публикация перевода замечательной книги по таксономии


Дж.Г. Симпсон
Принципы таксономии животных
(Перевод И.Я. Павлинова, под редакцией и с предисловием А.И. Шаталкина).
Товарищество научных изданий КМК, М., 2006, 293 стр.
(G.G. Simpson. 1961. Principles of animal taxonomy. Columbia University Press, N.Y.)

 

 

А.Г. Кирейчук

 

В прошлом году в Москве вышла книга, которую давно следовало бы перевести на русский язык и сделать ее доступной широкой научной общественности в России. Русские зоологи, а также и биологи в целом, хорошо знают ссылки на эту книгу в английском издании из многих публикаций. Теперь они могут познакомиться с ее переводом, благодаря усилиям переводчика, редактора и издателей. Поэтому, я думаю, что могу взять на себя смелость поблагодарить от имени русскоговорящих биологов всех, кто сделал возможным выход этой книги.

 

Эта книга представляет собой уникальное и прекрасно написанное произведение выдающегося биолога 20-го столетия, опубликованное на английском языке в 1961 г. и остававшееся долгое время малодоступным для многих коллег в нашей стране вплоть до 2006 г. Такие произведения со временем не устаревают. Однако если бы оно появилась у нас ранее, то, возможно, некоторые отечественные публикации по проблемам систематики и таксономии не только не оказали бы своего не вполне конструктивного влияния на неподготовленного молодого читателя в нашей стране, но и вообще не появились бы потому, что авторы этих произведений могли бы разрешить волнующие их вопросы, познакомившись с этой книгой Дж.Симпсона. Перевод хорошей книги несопоставимо ценнее публикации десятков других. В настоящем обзоре преследуется цель не столько защитить взгляды автора книги, которые во многом разделяются и автором этого обзора, сколько дать краткое изложение основных положений книги, которое могло бы привлечь к обсуждаемому переводу книги Дж.Симпсона и показать, что трактовка его взглядов редактором перевода, написавшего к ней предисловие, не верна. Однако автор этих строк ни в коей мере не претендует на равную глубину и широту обсуждения затронутых Дж.Симпсоном проблем. Автор рецензии отчасти намеренно не пытается полемизировать с мнением Дж.Симпсона с тем, чтобы в меру сил донести позицию автора книги по возможности в неизменном виде. Основной целью этой рецензии является надежда привлечь русскоязычных читателей к прочтению полного перевода рассматриваемой книги. И хотя за прошедшие почти 50 лет после английского издания книги научные исследования сильно продвинулись вперед (вглубь и вширь), а теоретическая мысль подняла неведомые Дж.Симпсону стороны рассмотрения организмов, многие его рассуждения остались актуальными и читаются так, как будто они написаны современником 21-го века.

 

Дж.Г. Симпсон – специалист по млекопитающим. Наверное, многим энтомологам его предложения не покажутся достаточно удовлетворительными. Можно предположить, что еще меньше поддержки они найдут у ботаников. Энтомолога, к примеру, будут удивлять многочисленные рассмотрения видов с характеристиками, представляющимися промежуточными между разными родами или разными семействами. Для него привычнее появление в палеонтологической летописи уже сложившегося рода или уже сложившегося семейства. Трудности в установлении высшего таксона обычно определяются не промежуточными признаками, а недостатком признаков. Однако методологически выдержанные рассуждения Дж.Симпсона дадут хорошую пищу для интеллектуального наслаждения и энтомологам, и ботаникам. И, возможно, вызовут у них новые плодотворные идеи или по крайней мере покажут, как можно в мыслях продвигаться по узкому гребню логики, не впадая ни в крайность априорного подхода (дедуктивного метода), ни в крайность эмпиризма (индуктивного метода).

 

Дать краткую рецензию на эту публикацию очень трудно по нескольким причинам. Она, по-видимому, является наиболее полной по охвату многообразных аспектов, затронутой в ней проблематики, и теоретически корректному изложению концепции эволюционной систематики. Интерпретация этого направления нередко в последнее время существенно искажается в обзорах, даваемых сторонниками популярных в последние десятилетия направлений, к которым (сторонникам) относятся в том числе переводчик и редактор перевода (см. ниже). В результате у неподготовленного читателя возникает не вполне верное представление о классическом направлении, якобы потерявшем актуальность в связи с появлением новых более «совершенных», теоретически более «строгих» и научно адекватных направлений. Нельзя, однако, утверждать, что среди книг, опубликованных на русском языке, встречается только претенциозная критика классического направления в таксономии. Помимо некоторых блестящих статей разных авторов, опубликованных на русском языке, уже в этом веке вышла, к примеру, книга А.П. Расницына (2002. Процесс эволюции и методология систематики. Труды РЭО, СПб., том 73, 107 стр.) и т.д.

 

 

Дж.Г. Симпсон как бы предвосхищая возможные неправильные истолкования, которые тем не менее все же появились, в первой главе книги пишет: «Название настоящей книги следует понимать буквально. Предметом рассмотрения являются принципы, тогда как отдельные группы организмов или классификации приводятся лишь как примеры и как основа для индуктивного выведения принципов» (стр. 2). Заметим, что здесь и далее во многих местах книги, в отличие от трактовки его взглядов редактором перевода, автор книги говорит о реальных группировках организмов, которые вводятся в научные построения через таксоны, но никогда не пишет о существующих в природе таксонах. В частности на 12-й странице перевода написано: «предметом классификации являются организмы, а предметом таксономии являются классификации». Дж.Симпсон пишет о гносеологической природе абстрактного и роли упорядочивания, при этом он признает это свойство как «абсолютно необходимое, минимальное условие приспособления, что, в свою очередь, является абсолютным и минимальным условием существования и продолжения жизни» (стр. 3). Объединения организмов «по сходству», по его мнению, пересекаются с объединениями «по смежности» (через предка) и это пересечение становится основой для наших систематических построений. «Наиболее фундаментальный постулат науки состоит в том, что природа сама по себе упорядочена. В таксономии, как и в других науках, цель состоит в том, чтобы упорядоченность, порождаемая наукой, приближалась к порядку природы или отражала его некоторым, достойным применения образом» (стр. 6). Заметим - это принципиальная противоположность кладизму и фенетике, в основе которых лежат несуществующие нигде, за пределами мнения людей и их теоретических построений, кладогенетические отношения или сумма формализованных сходств и различий.

 

По мнению автора книги, К. Линней предложил биноминальную номенклатуру, желая отделить номенклатуру от определения, сделав первое слово (родовое название) формальным символом, позволяющим установить соподчинение между классами двух уровней иерархии. В установлении иерархии возникает проблема выбора приоритетов, при этом «принципы и критерии расстановки приоритетов лежат вне самой иерархии – они являются таксономическими в широком смысле», но принципы приоритета «выводятся из истинных и естественных отношений между организмами» (стр. 18). Иерархические классификации могут быть естественными (но не натуральными) в том случае, если приоритеты расставлены верно. Ни одно животное не может считаться удовлетворительно классифицированным, если оно не соотнесено явным или неявным образом с каждым из 7 линнеевских уровней (царство-тип-класс-отряд-семейство-род-вид).

 

Дж.Г. Симпсон повторяет неоднократно: «Кажется очевидным – даже более очевидным, чем это есть на самом деле, - что реальной единицей в природе, некоей совершенно объективно существующей отдельностью, не взирая на некоторые исключения, является индивидуальный организм. Тем не менее организм не является и не может быть предметом классифицирования. Классифицируются только группы и никакая единица, входящая в классификацию не может быть индивидом» (стр. 21). «Таксон есть группа реальных организмов, выделенная в качестве формальной единицы на любом уровне иерархической классификации» (стр. 22). [Редактор перевода считает, что из этого утверждения таксон следует рассматривать как реальность – см. ниже]. Весьма интересны размышления Дж.Симпсона о соотношении реальных классификаций с символической логикой и теорией множеств, которые здесь опущены. Хотя один пассаж, важный для дальнейшего обсуждения критики позиции автора книги редактором перевода, следует процитировать: «Схоластический подход к логической классификации не только полностью неадекватен, но также мало пригоден для современной таксономии. Он рассматривается здесь и в следующей главе по двум причинам. Во-первых он послужил первым пунктом, с которого началось развитие зоологической систематики. Ее концепции и терминология были знакомы первым таксономистам, включая Линнея, и существенно повлияли на них. Во-вторых некоторые современные таксономисты отстаивают то, что по сути является возвратом к схоластичеким принципам, хотя, по-видимому, не все из них осознают, какие последствия это может повлечь за собой» (стр. 28). Заслуживают внимания рассуждения автора книги об отличиях схоластической и эволюционной таксономии в отношении fundamenta divisionis (оснований деления). Уже К. Линней понимал, что систематика организмов должна использовать «неанализируемые сущности», что «приложение схоластической логической процедуры, хотя бы в качестве анализируемых сущностей, дает классификацию признаков, а не организмов». Дж.Симпсон также добавляет, что в действительности разделить «сущность», «свойство» и «акциденцию» во многих случаях невозможно, поскольку они обусловлены самими организмами, а не определениями таксонов.

 

Живучесть типологии видится в первичной потребности в классифицировании и интуитивных прогнозах. Автор книги отмечает несостоятельность и идеалистичность типологии, возрождающейся при изучении морфологии и анатомии в принципе органической интеграции или координации, на основании которых реконструируются или распознаются архетипы. И хотя он категорически исключает применимость типологии в таксономии как философского идеализма и метафизики, достижения идеалистической морфологии все же могут быть продуктивно использованы в материалистическом ключе и примеры такого использования можно найти в частности в работах С.С. Мейена и некоторых других. Для современных зоологов филогения является базисом таксономической работы. У таксономистов имеется важное расхождение, которое «состоит лишь в том, может и должна ли филогения давать критерии для классификации или она может и должна играть таксономическую роль только в объяснении классификации на иных критериях» (стр. 59). Если сам автор придерживается первой точки зрения, то современные кладисты, к примеру, устанавливают особые, но реально несуществующие «кладогенетические отношения».

 

Заслугу Ч. Дарвина автор книги видел не в совершенствовании классификационной работы, к которой сам Дарвин относился с некоторым пренебрежением, а в предложении идеи, что основание для разграничения таксонов лежат в филогении, определяющей взаимосвязи сходств и различий. Для демонстрации различий между типологическим и эволюционным подходами Дж.Симпсон берет пример с сумчатым волком (Thylacynus), который по “существенным» признакам архетипа должен быть отнесен к отряду хищных и сближаться с волком (Canis), а по другим “существенным» признакам архетипа – к сумчатым и сближаться с кенгуру (Macropus). Идеалистическая морфология не в силах решить эту проблему – никаких критериев для распознания сущности нет и научными методами их получить невозможно. Удачный пример автор книги приводит для того, чтобы показать сущность таксономических доказательств в отношении однояйцевых близнецов. Он пишет, что «эти организмы не потому близнецы, что они сходны, но, наоборот, они сходны, потому что они близнецы. Точно так же, организмы относятся к одному таксону не потому, что они сходны, но они сходны потому, что относятся к одному таксону (К. Линней был совершенно прав, говоря, что род задает признаки, хотя он и не знал, что именно задает род)» (стр. 80).

 

У.Р. Томпсон (Thompson, 1952) полагает, будто бы эволюционная таксономия утверждает, «что вид – предок организмов, род - предок видов, а семейство – предок родов». Это, как намекает Томпсон, - бессмыслица, но данная идея никоим образом не относится к принципам эволюционной таксономии (стр. 81). «Именно следствием того факта, что классификации подлежат организмы, а не признаки, является требованием изучения всего организма» (стр. 83) (т.е. голоморфы по В. Хеннигу: Hennig, 1950), в том числе признаки эмбриологии, физиологии, биохимии, поведения, экологии, распространения и т.д.

 

Термины гомология и аналогия вошли в таксономию из типологию (от Р. Оуэна) и Дж.Симпсон показывает, что путаница в их использовании продолжается и поныне, хотя опытные систематики, в том числе и сам Оуэн, «на практике с большим успехом действительно различали две категории сходства на основе скорее интуиции и личного опыта, чем формальных критериев» (стр. 93). Дж.Симпсон считает принципиальным для эволюционного таксономиста разделение гомологии и гомоплазии. Проблема заключается в том, что признаки сами по себе не являются историческими и «все же должны служить источником исторических выводов». Метод должен был сравнительным, а выводы – историческими. Поэтому ископаемые остатки дают наиболее весомый базис как свидетельства исторического процесса. В книге разбираются некоторые критерии гомологии, доступные выявлению при исследовании совпадающих признаков. Интересны рассуждения Дж.Симпсона о генной и хромосомной идентичности как свидетельствах гомологии (стр. 105-106). «Большинство из них [признаков] находится под существенным влиянием одновременно многих генов и генных взаимодействий. Крайне маловероятно, что все гены, связанные с гомологическими признаками, идентичны у некоторого предка и его таксономически обособленных потомков»… «. Генетическая эволюция и соматическая эволюция не являются идентичными или строго параллельными и … именно соматическая эволюция имеет более тесное отношение к таксонам».

 

Распределение предковых и продвинутых признаков среди современных организмов только приблизительно может соответствовать дивергенции во времени (стр. 112-115). И дело не только в параллелизме, но и в неравномерности трансформаций. По мнению Дж.Симпсона «примитивные признаки более гомологичны для данной группы, тогда как продвинутые – нет» (стр. 121). По-видимому, такая картина далеко не всегда оправдана, хотя ее можно принять как рабочую гипотезу на начальных этапах анализа. Имеется несколько теоретических принципов, на основании которых можно понять, а также распознать параллелизм. Ограничение возможных эволюционных изменений, идущее от организации предка, «значительно увеличивает вероятность того, что среди нескольких близкородственных линий некоторые или даже все будут двигаться в одном направлении»… «Степень зависимости от сходной экологии напоминает таковую в случае конвергенции, однако параллелизм обычно отличается сохранением гомологичных признаков от относительно близкого общего предка. Параллельные филетические линии развития (в отличие от конвергентных) начинаются со сходных коадаптированных генетических систем, и сходные изменения с высокой вероятностью сохраняют эти коадаптации. Тенденция к генетическому параллелизму также существенно усиливается повторными «гомологическими» мутациями исходными относительными темпами мутирования» (стр. 123). Поскольку «подобно гомологии, параллелизм зависит от общности предка, в худшем случае он приведет к преувеличению родственной близости, но без искажения его природы или структуры родственных связей»… «Сходства, обусловленные параллелизмом, распознаются они в качестве таковых или нет, действительно с высокой надежностью пропорциональны степени родства» (стр. 124). Дж.Симпсон признает невозможность полного познания филогении и ее отражения в дендрограмме. Поэтому он считает, что «предпочтительнее рассматривать эволюционную классификацию не как выражение филогении и даже не как основанную на ней (хотя в некотором достаточно широком смысле это верно), но как совместимую с ней» (стр. 132). Автор книги осознает ограничения мышления, опирающегося на абстракции, и невозможность как познать полностью адекватную вертикальную последовательность, так и отразить ее в классификации. В частности парадокс положения предкового вида, даже если его в предельно маловероятной ситуации удалось установить – должен ли он относиться к таксону, объединяющему его ближайших родственников по горизонтальным связям или его следует включать в таксон, который объединяет его потомков?. При этом можно вспомнить бесплодные горячие дискуссии по поводу абсолютной монофилии или голофилии. Автор книги в этой связи пишет: «Но ведь огромное большинство родов имели когда-нибудь два или более видов, не связанных непосредственно отношением предок-потомок» (стр. 143)

 

По поводу объективности таксонов «пролито много чернил». Дж.Симпсон формулирует свое отношение к проблеме достаточно просто и методологически поразительно корректно: «Всякое определение таксона, если оно таксономически состоятельно, ограничивает некоторое множество реальных, объективных организмов. С другой стороны, сама концепция таксона – то, что действительно присутствует в сознании классификатора, что он именует и на что ссылается – неизменно субъективна, касается ли это вида или любой другой категории. Таковы же предлагаемые определения и использованные названия: они не имеют реального отношения к каким-либо объектам в природе, если они не выявлены субъективным процессом классифицирования. Таким образом, всякий таксон в каких-то отношениях или в определенной терминологии реален, или объективен, а в других в то же самое время – нереален, или субъективен» (стр. 134). По-видимому, именно такое определение дало редактору перевода повод увидеть у Дж.Симпсона допущение объективности таксона. Однако автор книги подчеркивает «в определенной терминологии реален», имея ввиду реальность группы организмов, которые фиксируются в классификации определенным таксоном, но не реальность таксона как такового, вне «сознания классификатора». Вместе с тем его рассуждения о произвольности и непроизвольности носят скорее отвлеченный от реальных классификаций характер, скорее как об абстрактной идее, а не как о принципе, который можно использовать для конкретных построений, поскольку абсолютно непроизвольной классификации или системы быть не может даже по логике самого Дж.Симпсона.

 

Серьезная проблема существует в разграничении клад и град. Дж.Симпсон допускает разумный и неизбежный компромисс: «Я предпочел бы таксоны-клады, т.е. стал бы искать как можно более низкий уровень монофилии. Однако если какой-нибудь классификатор выделяет таксоны-грады по причине своих предпочтений в искусстве или из-за ошибочного принятия параллелизма за гомологию, я рассматриваю эти таксоны как валидные эволюционные группы» (стр. 149). Интересен взгляд автора книги на соотношение вертикальных и горизонтальных связей в сбалансированной классификации, которая идет от У.Д. Мэттью (Matthew, 1909) и Е.Д. Коупа (Cope, 1875): «роды обычно представляют собой пучки видов, особенно в неонтологии, подсемейства и семейства могут иметь преимущественно вертикальные связи, особенно в палеонтологии; а в надсемейственных таксонах обычно соблюдается баланс двух типов связей» (стр. 154). Однако дивергенция и разнообразие не могут быть определены количественно и соответственно, ранги таксонов не определяются в априорных или эмпирических подходах. «Эти несоответствия восполняются принципами и критериями, специфическими для эволюционных классификаций». Субъективность этой процедуры не приводит к полному произволу, если руководящей линией в определении баланса является реконструированная филогения и Дж.Симпсон многочисленными примерами из системы млекопитающих показывает, как может соблюдаться баланс. При этом автор не без иронии и даже некоторой язвительности полемизирует с некоторыми коллегами, которые за «объективистским» фасадом пытаются скрыть очевидно субъективные решения. Он не устает повторять, как бы предвидя дальнейший вызов кладистов, что «эволюционная классификация способна учитывать и учитывает степень дивергенции, но ни в коей мере не может из-за этого считаться совместимой с филогенией». Разбирая вопросы ранжирования автор книги пишет: «Было бы приятным упрощением, если бы признаки организмов обладали врожденной связью с разными категориальными рангами». Но поскольку ранжируются группы организмов, то «идентичные признаки в одной группе могут характеризовать вид, в другой – род, а еще в одной – семейство» (стр. 169).

 

Критика концепции биологического вида Дж.Симпсоном весьма поучительна. Он указывает, ссылаясь на Э. Майра (Mayr, 1957), что эта концепция принималась и в додарвиновской биологии: «все что скрещивается плодовито и размножается называется видом» (Voigt, 1817). Критерии биологического вида «в равной, или даже значительно большей степени можно применить к видам, которые не изменяются» (стр. 178). Конечно, неэволюционность концепции не лишает ее силы. Немало найдется биологов, которым, по-видимому, будет трудно согласиться с утверждением Дж.Симпсона, что «разные генетические виды, у которых отсутствуют какие-либо отчетливые анатомические и экологические отличия, согласно эволюционному определению являются одним видом: у них нет поддающихся определению отдельных эволюционных ролей. Таким образом определенный сборный вид аналогичен однополому виду, в котором единство роли поддерживается без скрещивания» (стр. 186). Применимость к таким случаям – достоинство эволюционного определения, которое сохраняет свою полезность для классификации независимо от существования видов-двойников. Если учесть, что Дж.Симпсон принимает реальность видов только в классификации, а не в природе, то все его утверждения о «генетических» видах становятся понятными и оправданными. Едва ли бы автор книги стал бы отрицать то, что эти «генетические» виды имеют шанс приобрести свою собственную эволюционную роль. Здесь мы видим логику гения, которую продолжают не замечать и поныне многие современные исследователи. В этой связи полезно привести еще одно рассуждение автора книги, касающееся подвидов: «Во-первых, подвиды, вопреки мнению типологов, - это не маленькие виды, равно как и не зарождающиеся или «почти» виды, как полагают некоторые эволюционные таксономисты. Они являются таксонами существенно иного качества, чем виды… Во-вторых, подвиды не служат выражением географической изменчивости признаков вида и лишь частично воспроизводят эту изменчивость. Это – формальные таксономически обозначенные, обычно произвольные популяционные единицы» (стр. 204).

 

Автор книги выдвинул представление об «эволюционном виде», особи которого составляют единый поток с «единой эволюционной ролью и эволюционными тенденциями». По его мнению такое понимание позволяет применять это понятие и к агамным организмам, а скрещивание трактуется не как атрибут вида, а как свойство, позволяющее сохранять единство роли. «Становится также понятнее и то, что два вида могут скрещиваться в некоторой мере без утраты различий в эволюционных рядах» (даже если они в классификации попадают в разные роды). «Таксономическое значение генетических критериев скрещивания и изоляции заключено не в самих этих характеристиках, а в свидетельстве способности популяций поддерживать или не поддерживать независимость и единство ролей» (стр. 179)… «Однако это не единственный способ сохранения единства, равно как и не единственное свидетельство того, что оно существует»…

 

Дж.Симпсон хорошо осознает трудности в установлении вида и даже рода в палеонтологическом материале, которые можно было бы адекватно соотнести с представлениями, выработанными на основании рецентной фауны, хотя построения без учета реального временного параметра тем более имеют тенденцию вырождаться в схоластику. Однако позиция Дж.Симпсона в отношении формальных таксонов едва ли может удовлетворить. Разумеется, мы классифицируем организмы, а не признаки, но мы не можем классифицировать организмы без признаков. А если нет признаков для соотнесения классифицируемого организма с другими организмами или группами, то вполне оправдано предложить для него формальные таксономические категории с вероятной степенью соотнесения с хорошо определенными через таксоны иерархической системы группами. И если в конце концов даже возникают целые системы формальных таксонов, то это скорее результат дефицита данных, а не дефекта классификатора. Особенно это относится к таксонам, предложенным к отдельным органам, встречающимся вне зависимости от систематического положения организмов, к ихнотаксонам и паратаксонам.

 

Не малое внимание уделено автором книги высшим таксонам. «Категории выше вида отличаются тем, что в их состав входит, как правило, более одной такой непроизвольно выделенной единицы, что влечет за собой отсутствие внутренней непрерывности среди одновременно существующих групп. Тем самым они получаются произвольными по включению, но их определение зависит от иных критериев, нежели внутренняя непрерывность. Надвидовые категории, для которых это является общим свойством, в общем случае и являются тем, что мы называем высшими категориями» (стр. 219). «Большинство классификаций на практике основано на одновременно существующих организмах или создано без явного рассмотрения временной размерности. Критерии высших категорий обычно отражают это ограничение. В таком контексте наиболее значимы три критерия: степень обособленности (разрывы), масштаб дивергенции и множественность низших таксонов… Совместимость этой [классификационной] процедуры с филогенией в основных чертах базируется на двух хорошо обоснованных и ныне признанных взаимосвязанных принципах: 1. Общность признаков обычно пропорциональна близости общего предка. В таком случае расстояния между низшими таксонами обратно пропорциональны числу их признаков. 2. Степень дивергенции обычно пропорциональна отдаленности общего предка. Величина разрыва между сохранившимися низшими таксонами, таким образом, обычно прямо пропорциональна отдаленности их общего предка» (стр. 223). Это позволяет реконструировать «наиболее вероятную филогению» для таксономического использования, которая, однако, далеко не всегда в действительности наиболее вероятна (и это осознает автор книги полемизируя подходы его современников).

 

«Абсолютные определения высших таксонов невозможны. Одна из уникальных особенностей вида состоит в том, что он может быть определен без ссылки на какую-либо иную категорию. Определения же высших категорий могут быть даны только относительно таковых других категорий, указывая относительное положение рангов в иерархии и теоретико-множественные отношения таксонов. Так, например, семейство не может быть определено как таковое, но лишь в его отношениях с категориями следующего более высокого (обычно надсемейство, подотряд или отряд) или более низкого (обычно подсемейство или род) рангов» (стр. 230). Далее автор книги на примерах из тетрапод иллюстрирует принципы построения сбалансированной классификации. Эта часть книги также очень важна и показывает пульс интуиции опытного систематика. Он много уделяет внимания анализу оценки адаптивной основы, приводящей к формированию высших таксонов и их диверсификации. Но, по-видимому, имеет смысл процитировать предупреждение автора книги, помещенное в ее последнем абзаце: «Всякий таксономический подход, подразумевающий простой естественный порядок, который невозможно обнаружить ни строго априорными, ни строго эмпирическими средствами, обречен на неуспех самой природой классифицируемого материала. И все же эволюция производит не хаос и не безнадежный беспорядок. Это совершенно упорядоченный процесс, но упорядоченный посредством многочисленных взаимодействующих, сбалансированных, а порой даже конфликтующих принципов. Эти принципы могут быть познаны, но приближение к ним очень постепенное, иногда на ощупь» (стр. 264).

 

 

Нельзя не признать ту огромную работу, которые проделали переводчик и редактор во время подготовки перевода книги на русский язык. Досадно, однако, что ни переводчик, ни редактор не поместили исходное название книги и место ее издания в оригинальном написании, и только в предисловии вскользь написано о времени публикации оригинала. У читателя может возникнуть впечатление, что это недавно вышедшее произведение, и он может удивляться некоторым «архаизмам» в ее тексте.

 

Можно надеяться, что теоретическая основа переводимого произведения осталась неизменной. Однако переводчик не всегда адекватно переводит авторские фразы или понятия, что можно заметить и в выше приведенных цитатах (хотя некоторые из них слегка изменены для согласования падежей и смысла). Например, на 12-й странице перевода написано: «Таксономия есть теоретическое исследование классификации, включая ее основания, принципы, приемы (procedures) и правила». По-видимому, следует читать вторую часть фразы следующим образом: «в том числе ее оснований, принципов, приемов и правил». При этом изменении падежей определение становится более логичным и осмысленным. На такого рода местах приходится спотыкаться при чтении перевода, и поэтому читателю нужно внимательно следовать логике автора книги, а не букве перевода. Переводчик или редактор так прокомментировал Дж.Симпсона на 278-й странице: «Симпсон как практикующий зоолог, понимал таксоны в теоретико-системном значении, хотя на протяжении всей книги он рассматривает их как теоретико-множественные конструкции» (этот комментарий, кажется, не нуждается в разъяснениях).

 

Редактор русского перевода книги, А.И. Шаталкин, в своем предисловии обосновывает интерпретацию автора книги понятным, но не вполне четким тезисом: «С точки зрения Аристотеля анализируемые сущности, раз это наши собственные построения, не имеют сущности; сущностью обладают лишь природные тела» (стр. V). Поэтому редактор приписывает Дж.Симпсону представление о «системных отношениях, определяющих возможность существования таксономических групп в природе, как самостоятельных эволюционных и экологических единиц» (стр. IV). Далее он усугубляет принятое им понимание Дж.Симпсона, который занимается по его мнению «изучением таксонов как реальных единиц» (стр. VI) и который считает, что «высшие таксоны появляются ретроспективно после становления видов и низших таксонов, а не наоборот» (стр. VII). На самом деле читаем у Дж.Симпсона: «С точки зрения эволюционного паттерна это будет означать, что высшие таксоны появляются только ретроспективно после появления входящих в них низших таксонов» (стр. 166). Таким образом, речь идет не об истории группы, а о дендрограмме или классификации, а редактор снова и снова приписывает автору книги типологическую концепцию, со всеми проявлениями которой он не переставая борется на протяжении всей книги, в том числе поясняя сказанное выше тем, что «высший таксон не может быть старше включенных в него групп, которые когда-то существовали и которые, если бы были известны, классифицировались бы как низшие таксоны». Редактор русского перевода сожалеет, что «Симпсон, дав добротный критический анализ типологии, счел свою задачу выполненной и не пошел дальше в поисках объективного содержания типологических характеристик» (стр. VI) !!! Такой поворот мысли кажется едва ли объяснимым. Приведем еще один фрагмент из предисловия А.И. Шаталкина без комментариев: стр. XI: «Таксоны для Дж.Симпсона реальны, но границы между ними могут чертиться произвольно, поскольку четких границ в природе нет».

 

 

Человеческая культура появилась в восприятии как инобытие (по И. Канту: не Бог создал человека, а человек возник с Богом), однако из этого инобытия постепенно отделилась наука. Генерирование инобытия – обычное явление человеческой психики, а если учесть рассуждения Дж.Симпсона об абстрактном, то и психики или живого вообще. Тем не менее наука в процессе исторического развития собирает именно то, что относится к бытию, отделяя его от остального. Дж.Г. Симпсон имеет очень тонкое чутье на мельчайшие крупицы инобытия, которое у него собирательно обозначается «типологией». Хотя оно все время проникает в культуру не только со старыми названиями (как архетип), но и новыми (как кладистические отношения), специальными мыслительными (рефлективными) упражнениями можно научиться разделять пласты культуры и восприятия. В этом отношении опубликованный перевод рассмотренной книги может представлять собой также учебник по эстетике и логике научного мышления. Поэтому знакомство с ней будет полезным не только таксономистам и биологам, но без преувеличения можно сказать и любому культурному человеку.

 

Повторяясь, хотелось бы выразить надежду на то, что написанное и процитированное здесь привлечет колеоптерологов и других биологов не только к прочтению книги, но и к проблемам систематики и таксономии в целом, а также позволит им правильно понять онтологические аспекты, затрагиваемые этими дисциплинами, и оценить значение процедурных приемов, получивших широкое распространение в последние десятилетия, особенно в связи с увеличивающимися масштабами применения компьютерных технологий. Выход перевода книги Дж.Симпсона может стать побудительным стимулом для перевода другой замечательной книги, написанной нашим ближайшим коллегой и которая весьма сопоставима по широте и глубине рассмотрения тематики уже переведенной книги. Разумеется, имеется в виду книга Р.А. Кроусона: R.A. Crowson, 1970. Classification and biology. Heinemann Educational Books Ltd., London, 350 pp.

 

А.Г.Кирейчук, февраль 2007 г.